Сумской иконописец: «Твою икону будут воспринимать уже не как живопись, а как окошко туда…»

29.11.2020

С Юлией Носовой автор интервью познакомился весной прошлого года на выставке современной иконы. Экспозиция выставки показалась излишне пестрой. Работ было много — разных размеров, традиций и стилей.

Небольшие работы Юлии привлекли внимание стилистической выразительностью и скромностью. Автору удалось растворить свое мастерство в сакральном предназначении работы, и это было его лучшей рекомендацией.

Время после выставки прошло для Юлии Носовой в трудах. Рассказывая о них, она то и дело использует уменьшительно-ласкательные слова: иконочка, досочка, стеклышко… Не от приуменьшения их значения — от понимания вторичности материальной стороны иконописи. Последняя ее работа — икона Божией Матери «Скорбящая о младенцах, во чреве убиенных». Разговор начался с нее.

— Душа, которая к ней обращается, должна задумываться об этом грехе. Но, с другой стороны, должна побеждать любовь к Божьей Матери. Тронуть сердце, смягчить, и, может быть, через время это отзовется в человеке. Перед ней молятся и те, у которых деток долго нет, и те, которые совершили грех аборта. Эта иконочка интересным образом пришла ко мне, чтобы я писала ее. Прошлой зимой я заболела очень сильно. Думаю: «Матерь Божия, если я поднимусь, я напишу тебе икону». А чуть ранее отец Сергий просил меня написать такую икону. У него была полиграфическая иконочка, написанная немного по-любительски. Хорошо бы, говорит, чтобы она была писана на досочке. Я обещала подумать. И тут меня осеняет: вот человек, который ждет икону Богородицы! Икона по обету пишется с трудностями. Я успела две другие иконы сделать. Батюшка молится, укоряет, что я задерживаю. Я ему благодарна. Но каждой иконе свой срок. Некоторые иконы сразу пишутся, другие за несколько подходов, нужно дать им постоять. Бог даст, в недельку-другую закончу эту иконочку, отдам в собор во славу Божию. Верующие, которые знают, что я пишу, отозвались, рамочку собрали, чтобы стеклышком закрыть. Говорят, чтобы иконочка, когда моющими ее протирают, не уходила. Такую от себя лепту внесли.

Недоступная высота простоты

В прошлый раз вы меня спрашивали, видела ли я «Троицу» Рублева вживую? Не видела. Когда я пишу иконочки, открываю журнал, где сохранившиеся работы Рублева Преподобного, и ориентируюсь по ним. Думаю: «Действительно, я ж не видела». И в феврале, перед закрытием границы, перед карантином Господь меня сподобил съездить в Москву. Я специально ехала в Третьяковскую галерею, к старым иконам, к «Троице» Рублева. Там целый зал рублевский. Направили меня туда к Владимирской иконе Божьей матери. Но Господь, когда направляешься к святыням, дает удивительные пути, и получаешь больше, чем думаешь. Так что я почти сутки провела в Третьяковской галерее.

— Какое впечатление от «Троицы» по сравнению с тем, что видели на иллюстрациях?

— На иллюстрациях очень меняется цвет. А там такая тишина, простота и высота! Невольно сидишь и думаешь: «Как же люди… Насколько там духовно и тонко, и спокойно. Люди приходили в воскресенье на службу… «Звенигородский чин», «Троица» — для них это было само собой. Насколько же они были духовнее! Это удивительное такое ощущение. Но самое удивительное, недавно Господь вдруг посылает мне писать «Троицу» Рублева в один из сельских храмов. То, что ты молишься перед иконой… Господь откликается сразу или через время, но — мороз по коже — понимаешь, что это отклик.

— Как вы выбираете, какую икону писать? Или вы не выбираете, вам заказывают?

— По-разному бывает. Вот две иконы, которые я делала летом, большие, почти полтора метра, — в храм Иоасафа Белгородского. Даже не знаю, она меня выбрала или я ее. Батюшка показал мне две иконы, которые были написаны очень любительски, и говорит: «Ты сможешь переделать лики?» А там надо было переделывать все. Я переделала лики, говорю: «Батюшка, давайте переделаем всю икону». И вот то, что стояло долго-долго в каких-то подсобных помещениях, я переделала. Просто, знаете, как… Говорят, переделай Богородице лик. Я сделала лик Богородице, и такое впечатление, что Матери Божьей я личико умыла, а остальное в лохмотьях отправлю. И я как бы свою лепту в храм внесла тем, что сделала две большие иконы, которые сейчас находятся в алтаре строящегося храма Иоасафа Белгородского.

Внутренний свет и свет от свечки

— Сейчас вы чувствуете в себе силы писать по-своему?

— По-своему не очень хочется, потому что это может увести куда-то. Ориентируешься на какие-то основы. Это как служба церковная — у каждого свой голос, а все придерживаются того, что было с первых веков. Потому что должны быть традиции, которых нужно придерживаться. Виденье цвета у каждого немного свое. Свой почерк. Как наклон буковки и все остальное. То же самое и в иконописи. Но все равно нужно стараться сохранить то хорошее, что есть.

— Языки иконописи разные. Какие вы выбрали для себя?

— Был даже специальный Собор, который постановил, что икону следует писать по подобию того, как писал Андрей Рублев. И было такое постановление, что люди, которые не умеют писать, не должны допускаться. Чтобы те, которые будут молиться, не впадали в ропот или что-то еще. А потом, когда стал влиять Запад, и с Запада стали привозить академические образцы, те, которые живоподобные, более чувственные, то со временем и наша традиция стала претерпевать изменения. Красивая Богородица — почему бы и нам не сделать так? Удался такой святой, почему и нам?.. Сейчас это приемлемо. Но все равно для моего внутреннего состояния, для моих ориентиров старая икона важнее. Она более аскетичная, в то же время более добрая, в ней меньше чувственности, но больше любви. Разница как между страстью и любовью. Тихое, спокойное умиротворение вносит икона, которая старая. Даже без привязанности к Рублеву… Если войти в зал древнерусской иконы в Третьяковской, вся она такая теплая. Щечки, выпуклости, они будто светятся светом от свечечки. Внутренний свет и свет от свечки. Таинственные такие переходы. Мне это нравится. Мне это близко. Поэтому я этого и держусь. Конечно, какие-то наработки уже есть, но они для меня — не ввысь, не открыть космос, а сохранить то, что Богом дано. Может, это кажется со стороны скучным, но для меня это много.

Они как дети. У них свое предназначение

— Юля, как вы организуете свою работу?

— Половина успеха — внутренняя организация. Ей помогает заказчик, который то и дело спрашивает: «Как иконочка?» Поэтому у меня с этим все в порядке. Я рисую не в вечность, а конкретному человеку, в конкретный храм и в срок. Бывает, над каким-то кусочком работа затягивается. В мастерской тебе бы не позволили так много над ним работать. Но ты знаешь, что это того стоит. Знаешь, с какими надеждами будут подходить люди, будут просить. Твою иконочку будут воспринимать уже не как живопись, а как окошко туда… Поэтому ответственность в этом плане есть, конечно.

Стараюсь молиться, чтобы Господь помог сделать это правильно, но… Если чувствуешь, что сейчас чего-то не в состоянии сделать, лучше сделать маленький перерыв, чтобы затем работать с большей отдачей. Где-то надо серединку находить между «надо» и перерывами…

— Наверное, как с детьми…

— Иконочки и воспринимаются как дети. Смотришь на нее, думаешь, какая же она будет? Потом делаешь. Потом настолько привыкаешь к каждой складочке, глазику, что воспринимаешь, как давно-давно знакомую. Отдавать — немножко грустно. Только закончила, она такая красивая — отдавать. А с другой стороны радостно, потому что понимаешь, что она будет исполнять свое предназначение. Это в радость. Она живет своей жизнью. Да, ты когда-то прикоснулся к ней, но воспринимаешь уже не как свое, а как икону…

Если есть хорошее что-то в моей жизни, то по молитве духовной и дивной милости и любви Божьей. Причем помощь Божья несоизмерима с духовным усилием человека. Человек протягивает руку, а Бог несет его на руках.

Иной читатель, возможно, скажет: «Ну и зачем мне, человеку иной веры/атеисту, знать о том, как работает православный иконописец?» Академик Борис Раушенбах, один из основоположников советской космонавтики и, между прочим, большой знаток и популяризатор искусства иконы, писал: «Считаю, что без высшего начала (а существование души не может не быть свидетельством высшего начала) жизнь настолько омерзительна, что лучше не жить. Если нет ничего высокого, идеального в нашем существовании, то это не для меня». На наш взгляд, стремление к поиску высшего смысла жизни интересно независимо от формы, в которую оно облечено. Интересно и достойно уважения. Важно, чтобы оно было.

shans.com.ua

Джерело: Сумські дебати - debaty.sumy.ua

Інші новини:

Коментарі: