13.03.2021
Повернення команди Володимира Лук’яненка до управління колишнім заводом імені Фрунзе, поточний стан справ на зводі, що буде із заборгованістю по зарплаті, скільки нових замовлень має завод та скільки для їх виконання потрібно найняти додаткових робітників, – про це в інтерв’ю першого заступника генерального директора “СНВО-Інжиніринг” Андрія Грека.
Расскажите, когда и при каких обстоятельствах пришли работать на завод изначально?
В конце 2006 года, после окончания службы в в Институте ракетных войск и артиллерии, когда его уже расформировывали, можно было бы безболезненно переходить сюда, на НПО, и продолжать бизнес и работать на благо предприятия и на благо города. Очень сильно хотел этого! Всегда наблюдал за заводом, за его жизнью, читал много в интернете, в газетах. Как-то нравилось мне, хотелось вернуться. Потому что до поступления в Институт артиллерии, мы здесь проходили практику, я видел, что это такое. Это решение было очень легко принято и мы сюда пришли и начали здесь работать.
Мы — это…?
У меня еще есть брат-близнец, обычно его путают со мной. Но сейчас он ходит с бородой — тяжело спутать (смеется – ред.) Я всегда говорю “мы” — это такая привычка. Владимир работает тоже здесь, только на заводе утяжеленных бурильных труб.
Вы вдвоем перешли сюда из армии?
Да, все, кто знает нас, — они прекрасно понимают, о ком я говорю.
С 2006-го пришли и до какого периода?
До конца 2013-го. Тогда всю команду Владимира Матвеевича вежливо попросили отсюда выйти, я был следующий на очереди. Не задумываясь, пригласили меня в этот кабинет, попросили подписать заявление. Я это сделал, потому что понимал, что рано или поздно этот момент настанет. Я подписал и ушел.
Думал ли, что вернешься?
Тогда я переговорил с Владимиром Матвеевичем и он сказал: “Ты не переживай, мы все равно вернемся на завод!”.
До 2013-го какую должность ты занимал?
Вы, наверное, все замечали: есть в конце города на повороте на Песчаное АГНКС, которая была построена заводом. Это одна из первых АГНКС у нас в Сумах, одна из лучших. Мне пришлось ее доводить, достраивать и быть ее начальником небольшой промежуток времени, где-то около полугода. После этого меня перевели на дочернее предприятие “Фрунзе-Кислород”. Я там работал до 2013 года.
В феврале 2019-го вы вернулись на завод, зашли, скажем так. Публичное возвращение было уже весной, и во время первой встречи Владимира Матвеевича с коллективом тогда, весной 2019-го, он тебя представил как первого заместителя генерального директора. На данный момент какая должность и на каком предприятии?
Первый заместитель генерального директора АО “Сумское НПО-Инжиниринг”. На данный момент.
А то предприятие, которое было до Инжиниринга, Сумское НВО? Зачем вы перевели все на Инжиниринг?
Когда в 2019 году (это везде было в СМИ) закончился Лондонский арбитражный суд в пользу Лукьяненко, условием для Владимира Матвеевича — было зайти на этот завод. Даже зная всю ситуацию, он бы не смог сделать по-другому, кроме как вернуться на этот завод и постараться вернуть ему былую славу. Все это время до 2019 года я был практически каждый день рядом с ним, мы обсуждали завод, начиная с нашего ухода. Он каждый день об этом вспоминал…
Мы понимали, какая ситуация на заводе, но знали только о кредитах и невыплаченной заработной плате. Мы видели все, что происходило, это было в СМИ: перекрывание дорог, “голодна хода”, выступления. Владимир Матвеевич очень больно к этому вопросу относился. Он всегда говорил, что в первую очередь директор должен думать о работниках, о том, как выплатить им заработную плату, а потом уже обо всем остальном. Это его слова. Ему было больно об этом не то, что говорить, но и думать.
Так получилось, что одним из первых, кто вернулся на предприятие после вступления в силу решения суда, был я. На следующий день приступил к работе Владимир Матвеевич. Мягко говоря, это был ужас: холодные темные коридоры, центральная проходная была закрыта, снега по колено — никто не убирал. Первые наши дни были — это ознакомление, беседы с людьми.
Я не хочу сказать, что нас кто-то встречал с распростертыми объятиями! Это было как “незванный гость хуже татарина”. Нас сюда запустили, чтобы мы потихоньку входили в курс дела, но нам давали только ту информацию, которая была неправдоподобна, ее искажали. Вся информация проходила через этот кабинет (тогда еще в нем сидел менеджмент Григоришина– ред.), здесь информация отфильтровывалась, а потом уже попадала к нам.
Люди боялись на тот момент к нам заходить, с нами беседовать. Это были довольно простые разговоры: какой портфель заказов, какая численность работников, какая задолженность, какая ситуация вообще на заводе — это все здесь (снова показывает на кабинет, где восседал человек Григоришина – ред.) обрабатывалось и подавалось нам. Поэтому мы долго входили в курс дела.
А кто тогда искажал информацию?
Еще руководство здесь то было, Цымбал и все они. Никто этого не скрывал. Говорили: “Да, Владимир Матвеевич, мы подготовим для вас справку, но мы зайдем в кабинет к Цымбалу, покажем, он утвердит, тогда мы будем передавать”. Но рано или поздно это все равно закончилось бы, и в июне Владимир Матвеевич стал генеральным директором. Тогда он всю команду пригласил сюда и представил меня как первого заместителя генерального директора.
Твой брат тоже вернулся?
Он вернулся немного позже. Так же, как и мы, он был на заводе утяжеленных бурильных труб, тоже на таких же птичьих правах наблюдал там за ситуацией. Потом официально стал финансовым руководителем – на этой должности он и сейчас.
По решению Лондонского арбитражного суда, насколько я понимаю, сторона Лукьяненко выиграла деньги. А в счет этой суммы предложили вернуть завод?
Да. Предложили вернуть завод.
На сегодняшний день, когда вы получили правдивую информацию по состоянию дел на предприятиях, вы считаете, это было правильное решение?
Знаете, мы не считали, правильно это или неправильно, жалеем мы или не жалеем. Сейчас нельзя об этом думать. И тогда думали не об этом. Владимир Матвеевич думал тогда совсем о другом — он больше болел за трудовой коллектив, за само предприятие, которое он создавал годами. Я думаю, даже если бы ситуация на заводе была еще хуже, он бы вернулся. Другого варианта для него не было бы.
Проло уже почти два года. Что изменилось? Удалось ли сделать то, что планировали тогда?
Вернусь немножко назад. Начиная где-то с мая, когда уже вся наша команда была сформирована и мы начинали работать, к нам каждый день приходили очень неприятные для нас новости: кто-то арестовывал счета, государственная исполнительная служба по решению суда о невыплате заработной платы, частные исполнители — человек пять, наверное — все накладывали по пять раз аресты на все счета. Блокировали нам работу, арестовывали нам автотранспорт. Все, что можно было арестовать — арестовывали, все, что можно было забрать — забирали. И тем самым усложнялась ситуация на заводе.
Мы не то, что не могли вести хозяйственную деятельность, мы не могли выплатить заработную плату людям. Это было для нас очень проблематично. Работники тогда с пониманием к этому относились.. Находили как-то возможность, выплачивали…Честно говоря, вспоминать это очень тяжело. Я никогда не ожидал, что мы можем попасть в такую ситуацию… Я уже не говорю о том, чтобы как-то развивать предприятие.
Было принято решение акционерами о том, что с этой ситуацией нам не справиться. Работала у нас еще группа аудита, скажем так, которая проводила здесь свою оценку деятельности предприятий и того, смогут ли они в дальнейшем здесь работать и инвестировать в это предприятие. Пробыли здесь где-то дня три-четыре, хорошие специалисты, ничего не скажу. Такие сильные финансисты и юристы. Они проверили всю ситуацию, работали день и ночь. Они сказали: “Нет, извините, но с этой ситуацией здесь никто не справится”. Они уехали и забыли.
Владимира Матвеевича это не то что расстроила, эта ситуация его подстегнула. Но он человек очень прагматичный, очень грамотный, разобравшись, он сказал: “Давайте не смотреть на этот аудит — будем работать!”. Ни в коем случае нельзя сдаваться, всегда надо идти до конца — это правило, которое он мне говорит.
Было принято решение акционерами, что с этого тонущего корабля нам живыми не выйти, давайте пересаживаться на лодки и будем потихоньку грести. Там уже может быть обретем хороший флот и будем на нем работать. Поэтому было принято решение перевести основные средства и работников на новое предприятие, которое было создано на базе АО “Укрхимпроект”, переименовали его в АО “СНПО-Инжиниринг” и перевели туда всех людей. Что нам это дало? Мы работаем сейчас, выплачиваем заработную плату.
Сделали, я считаю, невозможное. Мы восстановили все производства, которые у нас есть. Мы вернули весь замкнутый цикл изготовления оборудования.
Я думаю, старожилы знают правило Владимира Матвеевич: ни в коем случае ничего не закупать, делать все самому. Такое предприятие может сделать все, что хочешь. Я в этом убедился! Меньше закупать, делать все самому и тем самым давать возможность людям работать.
Вернулась бригада кузнецов и еще пополняются туда люди. Открыли литейный цех, который на тот момент был в аварийном состоянии, но сейчас уже закончены работы по его восстановлению и на нем можно работать. Участок базальтового волокна — такой небольшой участок, но тем не менее, без этого базальтового волокна наши ГПА мы сделать не сможем. Нам придется его закупать, но это очень экономически невыгодно — лучше свое иметь. Участок алюминиевого литья, алюминиевого профиля. Много всех цехов восстановили, оборудования.
Когда пошли дожди, мы увидели, какая ситуация творится у нас с крышами. Практически в каждом цеху был водопад свой. За это время мы отремонтировали процентов 90 крыш. Было отрезано все отопление, мы его восстановили в цехах. В небольших цехах было довольно-таки тепло — где-то 14 градусов при тех морозах сильных, которые у нас были, это было хорошо. Да, в больших цехах был небольшой минус, но тем не менее. Наша инженерная группа работает над тем, чтобы в следующий отопительный сезон они вошли уже теплыми.
И закупаем оборудование новое, без которого производство не может уже работать. пяти-координатный станок, оборудование для подготовки смеси для литейного завода – много всего. Когда мы вернулись, дороги были все разбиты, к оборудованию даже никто не подходил, его никто не ремонтировал. Нам приходится все оборудование приводить в порядок.
Сколько всего сей час работает людей?
Все цеха работают, все цеха выведены из консервации. Около 5000 человек сейчас работает, и в перспективе нам надо набрать, по нашим подсчетам под наш портфель заказов, больше тысячи человек. Только производственных рабочих! Мы пока ограничели прием ИТР или служащих.
Но все таки ты говоришь, что корабль тонул и нужно было пересесть на лодки. А пересели ж не на лодки, а на другой корабль.
Ну, сформировался уже, да, корабль.
Сейчас, помимо Инжиниринга, есть работающие предприятия из структуры бывшего Фрунзе?
Из нашей структуры – Фрунзе-Электрод. Хорошее предприятие, хорошо работающее, с хорошим, опытным руководителем. Ну, он не то, чтобы старый, он молодой по сравнению с Владимиром Матвеевичем (улыбается – ред.), но он стоял у истоков этой работы — Погребной Павел Николаевич. Работает довольно таки хорошо, встречался тоже с трудностями, но хозяин. Он всегда приводит мне в пример свое предприятие. Говорит: “Посмотрите, я здесь сделал себе мини-котельню, я здесь сделал то-то за счет своей прибыли!”. Работают люди, получают заработную плату. Перед ним сейчас стоит задача наращивать обороты, продавать как можно больше, но и с этим он справляется.
Кроме Фрунзе-Электрода?
Техногаз-С – предприятие, которое занимается техническими газами. Если немного остановиться на этом предприятии, руководитель там Максим Курсов. Тоже пришлось ему на восстанавливать предприятие, которое оставило ему предыдущее руководство. О чем можно говорить, если взяли и просто не продлили для себя лицензию на производство медицинского кислорода?! Вы вообще думали, что только от вашего предприятия зависит вообще кислород?! На тот момент они не думали, на тот момент они не столкнулись с той проблемой, с которой столкнулся он. Он получил медицинский кислород, получил медицинскую лицензию, он вырабатывает медицинский кислород и поставляет по всем медицинским учреждениям. Кислородные концентраторы он же наполняет. Жидким кислородом и газообразным кислородом. Такого объема кислорода, который поставляется сейчас, я не видел никогда! Ковид настолько отразился, что, по его словам, они просто не успевали его качать. Бывало такое, что по 2-3 раза за рейс приезжала машина за кислородом. Но у него всегда был запас. Ему такую задачу поставил еще Грищенко Роман Сергеевич (эксглава Сумской ОДА – ред.) иметь 5 тысяч баллонов запас.
=
Ты говорил про портфель заказов. Сейчас на кого работает завод, чьи заказы выполняет?
В основном, Узбекистан, Казахстан, Белоруссия, Украина. Хотелось бы вернуться к нам, к Украине. Когда мы пришли с Владимиром Матвеевичем, подписали контракт на поставку четырех компрессорных станций в Яготин за 20 миллионов долларов. Но аванс был всего-навсего 5 млн долларов.А мы на тот момент не могли взять ни банковскую гарантию, ничего. Подписать мы подписали этот контракт, но обеспечить себя не смогли, потому что в последствии нам поарестовывали счета и банки с нами не хотели разговаривать — ни выдавать банковские кредиты, ни тем более выдавать банковскую гарантию нам никто не хотел. Владимир Матвеевич одалживал эти деньги… . На тот момент денег не было на заводе. Вообще не было! И как их заработать? И когда бы эти деньги пришли? Не раньше, чем через полгода. Но Владимир Матвеевич для себя с этой задачей справился. Помогли ему друзья… И было все, когда мы работали… Подводил и ПУМБ нас. В прошлом году ПУМБ как раз перед Пасхой задержал деньги. Владимир Матвеевич хотел перед Пасхой выдать рабочим на праздник зароботную плату . ПУМБ задержал, поступил некрасиво , по отношению к нам. Мы тогда три недели с ними боролись, пытались их уговорить, чтобы они отпустили эти деньги. В итоге многих переговоров деньги они таки отпустили, но крови попили очень много. Люди уходили, люди бросали работу, они не верили в нас, не слышали нас. Кому интересно, что там банк: “это же ваши вопросы!”. Да, мы не симали с себя ответственность за это. Но они молодцы, что все-таки удержались. Они получили зарплату и вернулись. С тех пор таких крупных задержек по заработной плате не было, и на сегодняшний момент февральськую зарплату мы выплатили сегодня. То есть мы идем уже в ногу со временем. Есть зарплата месяц-в-месяц, именно по графику.
Завод, как ты говоришь, – один из лучших в Украине, но он – №1 в реестре должников, во всяком случае вчера был, я смотрела.
Давайте уточним: завод…
Это все завод.
Нет.
Должник Сумское НПО.
Да, есть такое Сумское НПО, есть такой завод, но я думаю, что этот вопрос вам надо было бы задать руководителю этого завода, но вы сейчас находитесь на “СМНПО-Инжиниринг”. Это не Сумське НВО. На СМНПО-Инжиниринг нету задолженности по заработной плате. Задолженность есть на Сумське НВО.
Де-юре да, а де-факто? 200 млн долга.
Еще раз, чтобы все об этом знали. На Инжиниринге задолженности по заработной плате нет. Зарплата выплачивается и за последнее время выплачено уже более 600 млн грн заработной платы. Без налогов.
А налоги?
Налоги еще там 180, около 200 млн. Без налогов нельзя выплатить заработную плату. В первую очередь налоги, потом заработная плата — эти все деньги идут в бюджет.
Но что делать с людьми, которые ходят сюда каждую неделю митингуют и которым честно заработанных тут денег не отдают? Они тратили свое здоровье, отработали тут по 40 лет — и им должны, кому 30, кому 40, кому 50 тысяч.
Я бы на этот вопрос ответил таким вопросом к правоохранительным органам: как сейчас расследуются дела по задолженности по заработной плате, созданной тем руководством? Только за 18-й год на счетах предприятия — (есть у меня справка) было 37 млн долларов. Долги по заработной плате сейчас, чистой заработной плате — 12 млн долларов. Смог бы он выплатить эти долги? Смог бы. У него 25 млн еще бы осталось. Куда он их дел? Что с этими деньгами?
Кто он?
Ну мы же понимаем, о ком речь.
Назовите.
2018-й год. Кто тогда был руководителем этого предприятия?
То есть вопросы к Цымбалу?
Да. И к правоохранительным органам.
А вы задавали эти вопросы правоохранительным органам? Владимир Матвеевич же пришел с ответственностью за людей, за предприятие.
Мы же тут не правоохранительные органы. Зачем мы другу другу будем задавать такие вопросы? Пусть они ответят.
Я имею в виду, вы обращались?
Есть у них материалы, они по-моему даже расследуют. Открыто уголовное производство по этому делу. Но я бы хотел, как работник этого предприятия, Инжиниринга, и все-таки переживаю за ситуацию, которая происходит с теми работниками, которые стоят здесь под окнами, чтобы они все-таки добились правды и услышали, где и что надо было сделать на тот момент. Они делали много, на тот момент они поступали здраво и они требовали свое. Разберется следствие, они разберутся и скажут, какая ситуация там. Но теперь давайте вернемся к разговору о том, что делать с этими долгами. Для того, чтобы выплатить эти долги по заработной плате, а их около 380 млн — со всеми начислениями, налогами, накрутками. Надо нарастить нам, Инжинирингу, объемы производства, и помочь АО Сумське НВО. Понимаете, о чем я говорю? Помочь руководителю в погашении долгов по заработной плате. И есть у нас такой вариант это сделать. Мы поможем ему, но в первую очередь надо объемы нарастить, нанять людей, получить прибыль и с этой прибыли будем выплачивать долги по заработной плате. В первую очередь будут погашаться долги тех людей, которые работают у нас на предприятии. Пусть остальные меня как хотят критикуют, но те люди, которые находятся в такой же ситуации, как и те, которые стоят под окнами, но они понимают, что они делают и для чего. Мы с ними точно так же работаем. Мы не перекладываем их вину на их же плечи. Это и наша тоже озабоченность, с которой мы должны справиться. Владимир Матвеевич, приходя сюда, это прекрасно понимал. Для него выплатить заработную плату людям — это прежде всего. Он не будет спать по ночам, не будет находить себе места, если не выплатить заработную плату вовремя. Я уже не говорю о задолженности той, которая сейчас существует.
Есть план как помочь этому предприятию погасить их долги.
Какие сроки выполнения этого плана?
Все зависит от объема производства: чем больше мы наберем заказов, чем больше мы получим от этих заказов денег, прибыли, тем быстрее этот вопрос закроется.
Это в общем. А все-таки, вы же планируете, вы же бизнесмен. Какие-то сроки есть?
Конечно планирую. Это будет, скорее всего, по итогу года будет формироваться какая-то прибыль, из этого будет выплачиваться заработная плата. Если мы наберем объем. Но для этого объема нам еще надо набрать больше тысячи человек.
Мы приглашаем этих людей, которые стояли здесь под окнами: “Вы же сами фрунзенцы. Вы же все специалисты. В некоторых цехах средний возраст 50-55 лет. Такие же самые, как они. Прийдите, помогите, станьте, есть оборудование, есть где работать. Вы почувствуете сами”. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих, правильно?
Перекладывать на Владимира Матвеевича, я считаю, что это не есть правильно. Владимир Матвеевич ставит такую задачу: нарастить обороты, получить прибыль и с этой прибыли погасить долги по заработной плате.
Я не могу сразу сказать, все ли это будет сделано одномоментно, все ли долги будут сразу погашены. Это все будет зависеть от того, как мы это все реализуем, эту нашу программу.
А есть какой-то месяц, какой-то год?
Ну, определенного нету, потому что начался сейчас первый квартал, мы прекрасно понимаем свой объем. Нам еще надо прожить и заработать его в течение года вот этого. Какая ситуация будет с коронавирусом, тоже не понятно. То, что мы сделали в прошлом году, поставили оборудование для Узбекистана, мы до сих пор не можем получить деньги. Такая же ситуация и у них — у них тоже коронавирус, они тоже болеют, тоже работают удаленно, проблемы с банками. Мы еще не получили этих денег в том полном объеме, в котором хотели получить. Мы рассчитывали на эти деньги, но мы их еще не получили. Нам обещают, я думаю, в конце марта мы получим эти деньги.
Во время одного из последних митингов представители админситрации СНПО-Инжиниринг (Ткачев и Беловодский, если не ошибаюсь) озвучили, что доход предприятия составил 60 млн долларов. Почему из этих 60 млн долларов не потратили ничего, чтобы выплатить долг?
Во-первых, когда мы пришли с Владимиром Матвеевичем сюда, очень много было взято прошлым руководством обязательств на выполнение контрактов. Были оплачены авансы, но ничего не сделано. Я приведу пример: турецкая компания, которая заказала у нас компрессорную станцию, SIVAS. На миллион долларов нам надо было купить оборудования покупного и автоматики и поставить его. За какие средства это надо было сделать? Мы до сих пор рассчитываемся за вот это оборудование, которое стоит в Турции. Мы, уже все купили,осталось только отвезти это все в и поставить. Какой это подняло шум! Выходили на наше консульство, жаловались, угрожающие письма писали, что будут обращаться в европейские суды. Нам пришлось это сделать. Это одно из направлений, куда нам пришлось потратить деньги. Но не только это.
Еще я сказал о Яготине. Яготин нам тоже пришлось сделать за эти средства, которые были. Много было заказов, я просто их не хочу перечислять, которые уже давно были проавансированы. Еще с 13-14 года были заключены контракты и проавансированы, и сейчас только мы своими средствами, текущими деньгами, закрываем эти все контракты. Есть обязательства, которые мы должны были выполнить, мы их выполнили. Либо это грозило бы нам штрафными санкциями, неприятностями. Поверьте, шумиха могла бы дойти до очень высокого уровня. Ну зачем это нам?
Заканчивая блок про задолженность по зарплате. Уже вспоминали мы Алексея Цымбала, который занимал этот кабинет до тебя, он судился также за зарплату, которую, по его мнению, он не получил. Выиграл суд как раз в прошлом году, в 2020-м, был выдан судебный наказ о том, чтобы выплатить ему задолженность по зарплате, которая составляла 600 тыс грн. Получил ли он ее?
До сегодняшнего момента я об этом не знал. Я думаю, в любом случае, это было бы позорно делать. Я бы не хотел быть на его месте, но будь он порядочным человеком, он бы этого не сделал. Ну раз обратился в суд – имеешь право. Куда он отнес свой исполнительный — в государственную исполнительную службу, или в частную — где она там, в какой стопке лежит, я не знаю. Выплачивалась, не выплачивалась она с тех объектов, которые у нас были арестованы и реализованы, мы не можем сказать. Это только исполнительная служба, она же и начисляет налоги, она же и выплачивает зарплату. Какой он там в списке — я не знаю. Может еще очередь не дошла. Но как по мне, честно говоря, ну это стыдно.
Зрештою, він був обвинуваченим у кримінальному провадженні стосовно несплати податків під час його керівництва заводом. Ця справа також була закрита наприкінці 2020 року, уже коли ви повернулися на завод. І закрили це кримінальне провадження у суді у зв’язку з тим, що він повністю визнав свою вину і були сплачені всі борги. Як ви це прокоментуєте?
То, что вы говорите, так оно есть. А теперь расскажу, как было на самом деле. Когда Владимир Матвеевич пришел сюда, он занимал деньги, брал кредиты и выплачивал заработную плату. Для того, чтобы выплатить заработную плату, начали платить налоги — ЕСВ, ПДФО и все остальное. Без этого никто бы не пропускал заработную плату в банке – такой закон. Владимир Матвеевич гасил ЕСВ того периода. Это Владимир Матвеевич погасил его (Цимбала — ред.) задолженность по налогам. Если бы этого не было, так бы оно висело. Какая статья там, 212-я? А так ему в суде просто пальчиком пригрозили, мол, больше так не делай. Вот и все! Владимир Матвеевич заплатил за него все налоги.
=
Ми сьогодні вже згадували про ПУМБ, є інформація про те, що палац культури заводу на Горького забрав собі ПУМБ.
До сих пор этот объект нами используется, так уж получилось, что после нашего прихода на завод все досталось нам в налоговом залоге и в залогах банков и ипотеках. Конечно, банки отслеживают всю ситуацию, которая происходит на Сумском НПО. Они поступили так, как сочли нужным — они переписали на себя всю ипотеку. Сейчас наши юристы судятся по этому вопросу, я не могу комментировать юридические вопросы.
А кто является собственником ДК Фрунзе на сегодняшний день?
ПУМБ. Он является собственником КСПУ, дворца культуры, гостиницы и объектов, которые они уже реализовали. Они являются собственниками, мы там арендаторы обычные.
А готель який належить банку?
Ювілейний.
Але ж нещодавно пройшла офіційна інформація про те, що право володіння цим готелем, не впевнена, що правильно юридично сформулювала, перейшло до вашої мами. За 52 тис грн?
Ну сформулируйте вопрос нормально (смеется).
Кто собственник на сегодняшний день?
Там же два отеля, старый отель и новый отель, четырехэтажный. Оба находятся в пользовании АО «СМНПО-Инжиниринг»
Ну и последнее, скандальная история, которая до сих пор тянется. Недавно была пресс-конференция по поводу отчуждения стадиона “Юбилейный”.
Пресс-конференция была. Я не знаю, но почему-то меня на нее пригласили. Ну, собрались они, поговорили о развитии футбола. Упрекнуть меня в том, что я против развитися футбола, мог бы только глупый человек либо не знающий меня. Я очень сильно люблю футбол и я за развитие футбола: как детского, юношеского, так и взрозслого. Я бы хотел, чтобы на нашем стадионе играла профессиональная команда. В свое время я занимался развитием футбола…
Что касается собственно стадиона. Кстати, вы же являетесь владельцем двух сотых корпоративных прав?
Да. Я за то, чтобы на этом стадионе играла команда мастеров. Я за то, чтобы сюда приезжало киевское “Динамо”, донецкий “Шахтер”, другие команды. Если европейские — это вообще было бы супер для нас. Если команда “Виктория” хочет развивать стадион, им же никто не говорит, что мы против — развивайте, вы же являетесь владельцами! Но, как всегда в футболе, есть система ВАР, которая подсказывает судье, что не все так хорошо. Я не против самого владельца, не против покупателей, чтобы он тоже это знал, я ему это говорил. Мы против самой процедуры оценки, продажи и переоформления стадиона. Здесь вот все белыми нитками шито.
Меня вот постоянно спрашивают: а почему вы не обращались в исполнительную службу? Да вот, обращались, у меня есть все письма. Если хотите, вам оставим. Помимо этого, есть уголовное дело по поводу оценки. Мы в этом деле признаны потерпевшими и заказана оценка. Мы заказали оценку в Гільдії оцінювачів України. Ее нам делал профессор, президент Гильдии. Они оценили стоимость корпоративных прав в 325 млн грн, без НДС. Если бы за эту цену продали стадион “Юбилейный”, скольким людям погасили бы заработную плату? Скольким? Всем! Почему вы оцениваете его в 5 млн грн? Продаете за 7 или 8, кто вам дал такое право? Почему только 100 человек получили заработную плату, почему не все, которые стоят вот там внизу? Почему они, зная, что так оценивается, не стоят под окнами у исполнительной службы и не говорят, что здесь несправедливость есть?
Еще раз говорю: в отношении владельцев новых у нас нет никаких претензий. Они пошли на торги и купили. А вот в отношении исполнительной службы есть вопрос. То, как они оценивали стадион, вызывает у нас очень большой вопрос.
Ну, у вас есть все-таки конфликт с новыми сосбтвенниками: вы поменяли устав предприятия и теперь для того, чтобы принимать какое-то решение, должно быть единогласное мнение всех собственников корпоративных прав.
Это было до продажи. Мы имеем право это сделать? Имеем. Почему вы говорите так, как будто мы сделали что-то плохое.
Насколько я понимаю, еще до реализации через исполнительную службу разговоры велись с новым собственником или с его представителем о продаже этого стадиона. Он говорит, что тогда ваше предложение было 5 млн. долларов.
Да.
А они говорят, что нет, это дорого, потому что в Одессе в то же время примерно за 7 млн хороший стадион купили
Ваш вопрос, почему такую оценку мы тогда дали?
Да.
Тяжело сказать. Я не знаю, на чем тогда оценка основывалась. Вопрос, конечно, интересный. Продешевили! Вот она, реальная цена (показывает на листок с оценкой — прим. ред.) – 325 миллионов гривен.
То есть вы все-таки считаете, что реальная цена сумского стадиона такова?
Я не оспариваю решение целой гильдии оценщиков, потому что, поверьте, мало кто брался за оценку корпоративных прав — это очень серьезная работа. Это не оценить там чью-то квартиру, машину или кресло, это оценка корпоративных прав. Я не берусь давать оценку. Вы не беретесь давать оценку, но есть компания, которая сертифицирована, лицензирована, которая может это сделать. Они взялись это сделать и сделали оценку, и говорят, что готовы в любом суде выступить и доказать свою правоту.
Вы не жалеете, что тогда не сторговались без исполнительной службы. Если бы тогда продали за 2,5 млн доллларов…
Понимаете, наша задача тогда была продать как можно дороже и погасить долги по заработной плате максимально людям, только эту цель мы усматривали в этом. Ну, вот так вот получилось. Еще раз говорю, уже в третий раз: я не против самого Бондаренко (новый собственник стадиона — ред.), но мы против оценки. Мы не спорим с ним, мы готовы договариваться, уже на своем уровне губернатор нас приглашал. Мы готовы садиться за стол переговоров.
Как, кстати, у вас отношения с новым губернатором?
Хорошие отношения. Ну как? Пару раз были у него на встрече, в том числе по заработной плате.
Вы с ним раньше были знакомы?
Нет. Видно, что это боевой человек, такой жесткий, справедливый. По работе пусть оценивают его коллеги, я не могу сказать ничего.
Ну вот по задолженности по зарплате с ним у вас есть какой-то конструктивный диалог?
Ну, какой может быть конструктивный диалог у нас с властью, которая требует то же самое? Мы им объясняем то же самое. Он сам человек из бизнеса и понимает, что сделать это одномоментно невозможно, это нереально. Мы уже выработали для себя, как мы это видит, доложили ему то же самое, что я сказал сейчас. Зарабатывая прибыль, мы будем помогать руководству выплачивать задолженность.
Был разговор с городской властью, с Лысенко. Было звучено, что пытались выработать какой-то план действий, дорожную карту какую-то нарисовать по выплате зарплатных долгов. Шел разговор, что предприятие подготовит для исполнительной службы список имущества, которое можно реализовать. Но ничем это все так и не закончилось.
Да, ничем это не закончилось, ну вот я тогда на круглом столе присутствовал и девушка с исполнительной службы была. Я сказал ей: “Почему нам тяжело с вами сотрудничать, что-то отдавать вам? Вы берете оборудование, оцениваете его как металл и продаете за копейки. 50-60 тысяч гривен, гасите двум людям задолженность по заработной плате, а то может и одному. Но это оборудование у нас на балансе стоит 1 млн грн, это центрифуга, которую можно продать на рынке. Если вы ее арестовали — продайте ее за миллион. Проявите свою какую-то способность к продаже, а не как металлолом. И таких много случаев было.
После нашего круглого стола онибуквально на следующий день у нас арестовывают автотранспорт, просто нагло поджидая. И теперь мы не можем ни кооперацию межцеховую сделать между площадками, ни транспортировку груза. По-моему, кран они украли, ну не украли, и вышку…
Последний вопрос — о судьбе баз отдыха и детских лагерей завода.
Да, у нас есть вопрос по Чайке. Но вопрос интересный: как вообще бывшее руководство могло заложить этот лагерь в ипотеку? Согласно закону об оздоровлении детей, они не имели ни малейшего права это сделать. Сейчас мы пишем письмо на Кредит-Днепр, они попросили нас освободить помещение, наверное уже время вышло для нас. Но мы пишем письмо, что здесь еще вопрос спорный с этим объектом. Будем смотреть, как дальше будут развиваться события. Есть закон, есть прямая норма закона. А куда смотрел бывший руководитель, когда закладывал этот объект в ипотеку? Куда смотрели банки, когда это брали? Они, наверное, не смотрели законы?
Вы обращались к правоохранителям по этому вопросу?
Эта история очень свежая, мы только-только готовим письмо. Какая будет наша дальнейшая ситуация, может прокомментировать наш юрист, органы местного самоуправления пусть нам помогут тоже. Вера Мотречко нам подсказала, что они не имели права этого делать. Мы должны были бы передать этот объект в коммунальную собственность. Это один из лучших оздоровительных лагерей в Украине. Входит, по-моему, в пятерку лучших. Сколько у нас в Сумах их осталось? На пальцах одной руки можно посчитать.
Це загально відомо, це відкрита інформація, що кінцевим бенефіціаром заводу є син Володимира Матвійовича — Володимир Володимирович. Чи вам відомо, яка його позиція по ситуації, що склалася? З підприємствами, з структурою Фрунзе, скажімо так.
Ну, его позиция — это позиция Владимира Матвеевича, прежде всего. Позиция в том, что предприятие надо развивать. Как бы я видел развитие этого нашего завода? История говорит о том, что вокруг завода создавалась вся инфраструктура, весь этот город. А сейчас почему-то все так относятся… Да, наверное, уже так сложилось, что к нему относятся плохо. Какие есть проблемы — все Фрунзе. Мы в любом случае выкарабкаемся из этой ситуации, поможем предприятию, поможем людям. Я бы хотел, чтобы в дальнейшем предприятие развивалось и работало на благо нашей громады и меньше людей ездило за границу. Владимир Матвеевич перед всеми ставит задачу, и прежде всего передо мной: увеличить потенциал здесь. Дать ему то, что было раньше до ухода Владимира Матвеевича, до 2007 года. Самую высокую заработную плату, начисление налогов, приток контрактов — всего, чего хорошего можно пожелать предприятию. Сколько нам времени отведено: три, пять лет. Я думаю, что это будет очень быстро, потому что после того, как мы закончили в 20-м году узбекские контракты, поверьте, люди стали на нас смотреть по-другому. Посыпались заказы, их очень много. Нам нужно сейчас помимо того,что мы уже набираем людей по 20-30 человек в неделю, произвосдтвенных рабочих, нам нужно еще набрать больше тысячи человек, а может быть даже и больше. И естественно выйти на хороший уровень заработной платы, чтобы не манило людей ехать в другие страны. Они возвращаются к нам из Польши, Германии, да, они все повидали. В гостях хорошо, а дома лучше. Дома семьи, но и мы предлагаем условия тоже хорошие.
Тем, кого вы принимаете на работу, вы подписываете мировые угоды о том, что они не имеют претензий по долгам?
У меня такой информации нету.
По среднему заработку. И это при том, что они приходят к вам на Инжиниринг, а долги-то у них по Сумскому НПО.
Я не думаю, что это правда. То есть я об этом не знаю и этого быть не может. Да, люди приходят те, которые с долгами. Но они, имея исполнительные листы, все равно возвращаются к нам. И они понимают, что они получат текущую и заработают себе ту заработную плату, которую должно им то руководство. Поэтому какие-то мировые — нет, такого нет.
То есть от долгов, которые были, вы не отказываетесь?
У нас нет долгов. У Сумского НПО — есть. Их берут на Инжинринг.
– Будут ли выплачены долги по зарплате Сумского НПО?
– Заработаем — будут!
sumy.today
Джерело: Сумські дебати - debaty.sumy.ua
Інші новини:
22.11.2024 “Шахеди” атакували житловий мікрорайон Сум
22.11.2024 У Сумах відомо про ще одну загиблу людину внаслідок атаки “Шахедів”
22.11.2024 Атака “Шахедів” на Суми: дві людини загинули, 10 поранених
22.11.2024 У Сумах розпочинає роботу штаб з ліквідації наслідків ворожих ударів
22.11.2024 У Сумах через влучання “Шахеда” перекрили рух проспектом Свободи